Весь ад рвется наружу.
Мои клыки удлиняются, когда я рычу на Наталью.
Мои когти готовы разорвать ее плоть.
Я вижу только красный цвет.
Я хочу крови. Я хочу почувствовать ее запах. Попробовать ее на вкус. Нет, я не просто хочу ее — она мне нужна. Это как плотское желание.
Сначала мой волк инстинктивно хотел бороться с Натальей за Ксавье. В конце концов, он мой истинный. А она просто самозванка.
Но теперь я даже не чувствую свою волчицу. Что-то другое взяло верх. Слепая ярость.
Я не чувствую себя хозяином своего тела. Я просто плыву по течению.
Что-то глубоко внутри меня хочет причинить вред Наталье, и я не могу остановить это. Я даже не понимаю, откуда это исходит.
Ксавье стоит перед Натальей, загораживая ее от меня, но меня не остановить.
Я слышу крики и вопли, голос моего отряда, может быть, даже голос отца, но приглушенно. Я сосредоточена только на одном.
Мои ноги начинают двигаться сами собой, и я бросаюсь на Наталью. Ксавье замахивается на меня когтями, но я уклоняюсь от него и обхожу сзади.
Присев на четвереньки, я чувствую, как начинаю двигаться быстрее. Из моей кожи прорастает мех. Мои кости трещат.
Слюна капает с языка, когда я смотрю на свою испуганную цель. Все остальные просто не в фокусе.
Я бросаюсь вперед, на Наталью, но когти Ксавье в воздухе врезаются мне в ребра. Я отлетаю назад и тяжело падаю на землю, зажимая рану.
Ксавье идет ко мне, и он абсолютно взбешен. Несмотря на то, что он должен быть моим партнером, в его глазах нет желания.
Я рычу и вою на земле, как дикий зверь, пока мое тело борется само с собой в своем получеловечьем обличии.
Последнее, что я помню, это как моя родственная душа поднимает кулак и обрушивает его на мою голову.
Просыпаюсь в камере, не так я представляла себе начало нового года. Это было не то возвращение домой, которого я ожидала.
Я должна пить горячее какао со своей семьей. Я должна смотреть на огонь со своим партнером.
Вместо этого я закована в серебряные цепи в подземелье.
Цепи сразу же напомнили мне о моем плену у охотников. Я пытаюсь подавить воспоминания, но они мгновенно возвращаются.
Серебро обжигает мои запястья и лодыжки, когда я борюсь со своими цепями.
Моя волчица воет внутри, и от этого мне хочется кричать.
Кажется, что моя способность к исцелению снова не работает.
Я все еще не понимаю, как это работает, но становится ясно, что здесь есть закономерность.
В последний раз, когда я исцеление не сработало, я убивала охотников. В этот раз я пыталась ранить Наталью.
Я не могу сейчас это осмыслить. Моя голова пульсирует, а бок все еще болит от удара Ксавье.
Прошлая ночь до сих пор как в тумане, но я знаю, что пыталась напасть на Наталью. Хоть она и злобная сука, она все же моя сестра.
Как я могла напасть на нее?
Я не знаю, почему я это сделала. Я просто знаю, что не могла себя контролировать.
Я должна подумать, не связано ли это с охотниками...
Что они делали со мной во время всех этих экспериментов? Курт всегда говорил, что я его лучший экземпляр.
Может быть, они создали монстра... и этот монстр я.
Мои руки начинают неметь от неудобного положения. Я провела здесь всю ночь, и никто не пришел меня проведать.
Что должна подумать стая, увидев, как я выхожу из себя? Интересно, как распорядится судьба?
Я вдруг вспомнила, как Селена рассказывала мне, что ее сестра, Судьба, и раньше вмешивалась в планы Селены. Интересно, это все ее рук дело?
Все это похоже на несмешную шутку.
Я слышу скрип открывающейся двери моей камеры на верху лестницы. Вероятно, Ксавье пришел казнить меня, свою родственную душу.
Вместо этого я вижу, что мой отец сбегает по лестнице, и мои глаза наполняются слезами. Он обнимает меня, борясь с собственными.
«Папа, не надо... серебро. Ты обожжешься», — говорю я, подавляя рыдания.
«Мне все равно, — отвечает он, поглаживая меня по волосам. — Мой маленький воин... мне так жаль. Мне невыносимо видеть тебя такой».
«Что со мной будет? — спрашиваю я. — Ксавье что-нибудь сказал?»
«Я выступаю в твою защиту», — говорит он, когда его желтые глаза встречаются с моими.
«Ты только что узнала, что они спарились, и твоя волчица инстинктивно пыталась претендовать на свое право. Все это видят. Это нормальная защитная реакция для волчицы».
Я знаю, что это нечто большее, и думаю, что он тоже. Моя реакция была какой угодно, только не нормальной. Я просто рада, что папа на моей стороне.
«Как Наталья?», — спрашиваю я, внезапно почувствовав себя виноватой.
«Твоя мать заботится о ней. Она потрясена, но с ней все в порядке, и с ребенком тоже».
«Папа, почему это происходит? — спрашиваю я, а слезы катятся по моему лицу. — Я не хотела ничего этого. Я просто хотела вернуться домой».
«Я знаю, маленький воин, я знаю, — говорит он, целуя меня в лоб. — Я люблю тебя. Не теряй надежды. Все образуется».
Несмотря на папины утешения, страдальческое выражение его лица не дает мне особой надежды.
Отцу удалось уговорить Ксавье согласиться на собрание стаи, где он объявит о моем наказании.
Я знаю, что не отделаюсь легко, но, возможно, то, что я его партнер, хотя бы смягчит удар.
Эми разрешила мне зайти к ней помыться и подготовиться к трибуналу. Ее лицо выглядит опухшим и красным, как будто она плакала всю ночь.
«Я не могу потерять тебя снова, — говорит она, когда я натягиваю свежую футболку и джинсы. — Ты только что вернулась».
«Что бы ни случилось, ты никогда не потеряешь меня, — говорю я, присаживаясь рядом с ней на кровать. — Ты всегда будешь моей лучшей подругой».
Может быть, Богиня действительно дала мне немного силы.
«Я не думаю, что Ксавье или Наталья думают так же», — говорю я, опускаюсь на кровать и смотрю в потолок.
«Это я вмешалась, а не она. Все, наверное, хотели бы, чтобы я осталась у охотников».
«Не говори так! — кричит Эми, отмахиваясь от меня рукой. — Ты столько всего пережила. Все это знают. Ксавье придется принять это во внимание».
Я слышу тихий стук в дверь, Джеймс открывает ее и входит. Одна часть меня ожидает, что он посадит меня на цепь, но вместо этого он по-медвежьи обнимает меня.
«Я попросился сопровождать тебя на трибунал, — говорит он, наконец отпуская меня. — Все так запутано. Но знай, что весь отряд поддерживает тебя на сто процентов».
Я тронута словами Джеймса. Может быть, осталось еще несколько человек, которые борются за меня.
«Ты готова?» — спрашивает он нерешительно.
Я делаю глубокий вдох и киваю. «Давай сделаем это».
Я не знаю, что приготовили для меня судьба и Селена, но скоро я это узнаю.
Я иду с высоко поднятой головой, и толпа расступается, я иду к Ксавье и Наталье в первых рядах. Ее окружает несколько охранников, что, полагаю, справедливо.
Папа стоит в стороне с мамой, хотя она отказывается даже смотреть на меня.
Когда я останавливаюсь перед Ксавье, то с вызовом смотрю ему в глаза. Мне все равно, кто он — мой партнер или мой Альфа; я не буду вести себя как покорная сука.
Мой старый отряд мрачно стоит позади Ксавье с остальными воинами, а Джеймс ободряюще улыбается мне.
С губ Ксавье сорвался низкий рык, когда он заговорил. «Ариэль Томас, ты стоишь здесь перед своим Альфой и своей стаей, чтобы ответить за свои преступления, —
в голосе моего партнера нет эмоций. Суждено или нет, но он не любит меня. —
Ты напала на свою Луну, которая беременна моим сыном», — холодно говорит Ксавье.
«Однако это можно объяснить волчьими инстинктами: волки претендуют на свою пару. Это естественно для волчиц — требовать то, что принадлежит им, как предопределено Богиней».
Я чувствую огромную волну облегчения. Может быть, Ксавье действительно в какой-то степени заботится обо мне?
«Но я не твой», — говорит он, прищурившись.
Мое облегчение мгновенно сменяется страхом.
«Я отвергаю тебя как своего партнера и Луну», — холодно говорит он, не колеблясь ни секунды.
Острая боль пронзает мое тело, и я вою, когда мои ноги подгибаются и я падаю на землю.
Наталья ухмыляется мне, ей нравится видеть мое унижение. К счастью, мне не приходится долго терпеть эту ухмылку, так как мое зрение затуманивается.
«Настоящим ты изгоняешься из Стаи Полумесяца навсегда. Если ты вернешься, найдешь здесь свою смерть», — голос Ксавье звучит отстраненно и приглушенно.
Меня пытали и экспериментировали на мне в течение двух лет, и все же я никогда не чувствовала боли, подобной той, что я чувствую сейчас.
Как будто мое сердце только что вырвали из груди.
Мои брачные узы разорваны.
