Изощренные умы

Вы счастливы?

Если да, держитесь за это как можно дольше. Прежде всего, я поняла, что не все счастливые вещи в жизни длятся вечно.

Даже я, обычная девушка из Огайо, не смогла бы быть счастливой вечно, прожив, как мне казалось, нормальную жизнь.

Если не учитывать того, что я росла без отца, мы с мамой всегда были близки.

Но то, что у меня не было отца, не означало, что моя жизнь ненормальна. У многих людей в жизни есть только один родитель, и они прекрасно живут. Как и я.

Всю мою жизнь были только мама и я - волевая женщина и её единственная дочь.

Моя мама - владелица кондитерской Duval's Cakes, и после окончания школы я проводила там лето, помогая ей.

Я добавляла глазурь по краям заказанного кем-то торта на выпускной. Когда я собиралась добавить последние штрихи, в кондитерской погас свет.

"Мама?" - спросила я, подняв голову и пытаясь разглядеть обстановку вокруг, но было слишком темно.

Дверь в комнату персонала со скрипом открылась. Лицо моей мамы и моей лучшей подруги Киры осветилось светом свечей.

Они запели мне песню "С днём рождения". Кира вышла из комнаты персонала и направилась ко мне. Засмеявшись, я отложила глазурь в сторону.

"Загадай желание, Элайна", - сказала Кира.

Сегодня мой восемнадцатый день рождения. День, когда я должна стать взрослой, и это должен быть самый счастливый день в моей жизни.

Я не думала об этом. Я сосредоточилась на работе в магазине, но присутствие Киры и мамы заставило меня больше ощутить праздничную атмосферу.

Я закрыла глаза и загадала желание, прежде чем задуть свечи. Я ничего не загадывала, потому что в тот момент мне ничего не было нужно. У меня уже было всё, чего я хотела.

Я строила свою жизнь так, как хотела, и никакие желания не могли этого изменить - жизнь определяли мои действия.

Открыв глаза, я улыбнулась маме и Кире. "Ну что, разрежем торт?"

Мы вместе сели за маленький столик недалеко от окна кондитерской. В это позднее время всё было закрыто и мы были предоставлены сами себе. Уединение было приятным.

Пока мы наслаждались свежим тортом, который испекла для меня мама, мне вручили подарки.

От Киры я получила очаровательный браслет “лучшая подруга”, а мама подарила мне ограниченное издание "Великого Гэтсби" - мой любимый роман.

"Ещё я пытаюсь достать нам билеты на концерт Питбуля", - с разочарованным видом объяснила мне Кира. "Они распроданы, но я могу достать билеты на концерт в Нью-Йорке".

От восторга у меня отвисла челюсть. "Ты шутишь? Кира!"

Мама покачала головой. "Нет. Мне жаль, но ты не уедешь из Огайо, Элайна".

"Что?" - спросила я.

"Я сказала, ты не уедешь из Огайо. Иди на концерт, но только если он будет в этом штате...". Она прокашлялась. "Я... мне не нравится, что ты уезжаешь из штата".

Это казалось крайне несправедливым. Она считала, что может вот так контролировать мою жизнь. Особенно теперь, когда по закону у неё нет такого права.

"Мама, мне уже восемнадцать. Я совершеннолетняя", - объяснила я так вежливо, как только могла. "Со мной всё будет в порядке. Кира ещё даже не уверена".

Взгляд моей мамы встретился со взглядом Киры. "Я вежливо говорю Кире, чтобы она не тратила свои деньги, потому что ты не уедешь из этого штата. Никогда".

У меня не было намерения остаться в Огайо навсегда. Я планировала получить образование в другом месте и сбежать из этого города.

От тона мамы я почувствовала себя в ловушке и могла только догадываться о смысле её слов.

Теперь, когда мне исполнилось восемнадцать, отсутствие контроля над мной, казалось, пугало её. Хотя она не признавалась в этом, я видела это в её глазах.

Кира кашлянула, чувствуя себя неловко. "Мне пора домой. У меня завтра... дела".

Она убегала. То, что я хотела бы сделать. Я не была уверена, почему моя мама настолько категорична, но знала, что это было нечто большее, чем просто чрезмерная забота обо мне.

На следующий день я сидела на кровати, до сих пор пытаясь понять причину такого контроля со стороны мамы. Задумавшись об этом, я поняла, что она всегда была такой.

В десятом классе мой класс поехал в Канаду на экскурсию к Ниагарскому водопаду, но она не отпустила меня.

На шестнадцатый день рождения Киры родители взяли трёх её самых близких друзей на парад Марди Гра в Новый Орлеан, но моя мама не разрешила мне поехать.

Этот порочный круг был бесконечным. Мне исполнилось восемнадцать, и теперь она не сможет помешать мне заниматься тем, что меня интересует.

Мой телефон зажужжал от сообщения Киры.

Я улыбнулась. Кира устраивала для меня вечеринку в честь дня рождения, которая, к счастью, проходила в этом штате и я могла присутствовать на ней, не опасаясь ярости и запретов мамы.

Конечно, я пойду. Вечеринка была для меня, независимо от моего настроения. Просто сейчас, когда я ощущала весь этот стресс из-за мамы, мне было не до праздника.

Несмотря на это, она была моей мамой, и я уважала её мнение, поэтому это не обязательно означало, что я пойду наперекор ей.

Встав с кровати, я решила зайти к маме и сказать ей, что сегодня вечером пойду на вечеринку в честь моего дня рождения.

Я надеялась, что сегодня, в мой день рождения, мы сможем просто забыть о вчерашнем негативе, а всё остальное обсудим позже.

Я поспешила вниз по ступенькам, которые вели в фойе нашего небольшого дома. "Мама? Кира устраивает вечеринку в честь моего дня рождения. Я собираюсь..."

Заметив маму в фойе с тремя мужчинами, которых, насколько помню, я никогда раньше не видела, я остановилась. Мама не была рада их видеть, и они были одеты очень официально.

Возможно, это было связано с заказом торта, но мы не в кондитерской. Их приход к нам домой казался слишком личным.

"Мама?" - спросила я, делая последний шаг, коснувшись пола и глядя на нервное выражение её лица.

"Элайна, иди наверх", - быстро ответила мама, но один из мужчин перебил её.

"В этом нет необходимости, Фиона. Пусть Элайна остаётся. Уверен, ей очень интересно". Мужчина говорил с сильным акцентом, напоминавшим европейский.

Пока двое других мужчин молчали, мужчина, который, казалось, руководил спектаклем, продолжал: "Милая Элайна. Ты совсем ничего не знаешь, не так ли?"

Мужчина сделал шаг в мою сторону, и я нерешительно отступила назад, посмотрев на маму - она быстро шагнула вперёд, чтобы помешать ему приблизиться ко мне.

"Вадим..."

"Не перебивай меня, Фиона, когда я разговариваю со своей дочерью". Мужчина, Вадим, мрачно ухмыльнулся. "Верно, милая. Я твой отец".

"Мама! Он лжёт..." - ответила я. Она ничего не ответила, и я повысила голос. "Мама!"

"Какая вспыльчивая. Вся в меня", - весело заметил Вадим. "Давай наверстаем упущенное, дорогая".

"Не наверстаем", - огрызнулась я. "Убирайся из моего дома!"

Я повернулась, чтобы побежать вверх по лестнице, и не успела ничего понять, как почувствовала, что чья-то рука крепко схватила меня за запястье и потянула назад.

"Не смей так со мной разговаривать", - каменным тоном отчеканил Вадим. Его ледяные глаза впились в мои, словно он обладал какой-то огромной властью надо мной.

Я молча уставилась на него. Мама не произнесла ни слова, двое других мужчин хранили молчание, а мой внезапно появившийся отец возник из ниоткуда.

"Почему ты здесь?" - тихо спросила я его. "Почему сейчас?"

Он нахмурил брови, словно я только что задала ему самый нелепый вопрос в мире. "Твоя мать знала, что я приеду. Так было задумано, Элайна. Тебе уже восемнадцать".

"При чём тут восемнадцать? Только вчера мне было семнадцать. Один день ничего не меняет". Я попыталась доказать свою правоту, но это казалось невозможным.

"Меняет".

"Вадим, пожалуйста, позволь мне сначала поговорить с ней", - умоляла мама. Я растерянно смотрела на неё. Почему она так умоляет этого отвратительного мужчину? Он казался ужасным человеком.

Вадим просто поднял руку, жестом заставив её замолчать, прежде чем продолжить. "У тебя было восемнадцать лет, чтобы поговорить с ней, Фиона. Теперь она моя".

"Твоя!". Мои глаза расширились, прежде чем Вадим начал говорить на языке, который, как я предположила, был русским. Судя по акценту и чертам лица, он выглядел русским.

Я не склонна к стереотипам, но по языку, хотя и с трудом, можно многое узнать о человеке.

После его речи на своём языке один из мужчин подошёл ко мне и крепко схватил, чтобы я не могла двигаться, в то время как другой не давал моей маме ничего сделать.

Этого не может быть. Должно быть, это какой-то розыгрыш.

"Видишь ли, Элайна, твоя мама знала, что ты будешь с ней только восемнадцать лет..." объяснил мне Вадим.

"Я обеспечивал вас обеих с условием, что когда тебе исполнится восемнадцать,ты уедешь со мной".

Почему я понадобилась ему именно сейчас, и почему моя мама согласилась на это? Всю мою жизнь мама знала, что теряет время со мной, и даже не попыталась рассказать мне об этом.

Я уставилась на маму. По её щекам катились слёзы, когда она произносила слово “прости”.

"Я не хочу идти, поэтому вежливо отказываюсь от твоего предложения", - сказала я Вадиму, борясь с хваткой другого мужчины.

"Элайна, ты должна его выслушать", - предупредила меня мама, но я уже не слушала её.

Она подставила меня. Я могла бы убежать или попытаться спрятаться от этого человека, который якобы был моим отцом, но попала в ловушку неизвестно на сколько времени.

Вадим приподнял мой подбородок и улыбнулся леденящей душу улыбкой. "Милая, ты не понимаешь, с кем разговариваешь?".

"Ты мне не отец", - прошипела я, отворачиваясь от него, но он резким движением развернул меня за подбородок, застав врасплох.

Вадим уставился на меня.На некоторое время в комнате повисла смертельная тишина. Для него это могло показаться драматичным, но для меня это был пугающий момент - я не знала, чего ожидать.

"Я Вадим Васильев, глава русской мафии, моя дорогая. А ты мой единственный ребёнок, Элайна Васильева".

У меня потемнело в глазах и всё вокруг стало чёрным. Но это не то, что можно было бы предположить. Я не потеряла сознание. Я не была настолько потрясена, чтобы упасть на пол в полном ужасе.

Когда передо мной всё потемнело, я почувствовала жжение в боку, вроде того, которое испытываешь, когда сдаёшь кровь на анализ или делаешь прививку.

После того, как стоявший передо мной человек заявил, что он связан с русской мафией мне вкололи что-то, от чего я мгновенно потеряла сознание. На этом всё закончилось.