Sapir Englard
2 ноября 1516 года
Лондон
Анжелин
Я не могла поверить, что на этих полах снова столько пыли.
Только вчера вечером я вытерла пыль в библиотеке, а теперь я снова здесь и снова делаю то же самое!
Почему к 1516 году никто не придумал, как очистить паркет от пыли.
«Анжелин! Анжелин, иди сюда, быстрее!» — крикнула Клодис, заглянув в двери.
«Что случилось?» — спросила я, убирая на место средства для уборки.
Я прекрасно знала, что если хоть одна из горничных в этом поместье вела себя фанатично, у нее были на то веские причины.
«Он вернулся!» — прошептала она, ее глаза расширились.
«Уже!»
«Пойдем», — призвала она, практически выволакивая меня из библиотеки.
Мы бежали по темному коридору, затем по лестнице и через кухню и поваров, останавливаясь на мгновение, чтобы поправить фартуки и расправить юбки.
Кухня была заполнена поварами, готовившими ужин, и они не были рады тому, что мы мешаемся под ногами.
«Двинься!» — прикрикнул на нас толстый повар со скалкой, и мы сделали несколько шагов к двери.
В этот момент мы услышали безошибочно узнаваемый звук чего-то тяжелого, разбивающегося вдребезги. Мы с Клодис в ужасе посмотрели друг на друга.
Лорд Мейнард был не самым приятным человеком и в обычный день. Что уж говорить о сегодняшнем.
Дверь кухни распахнулась, и в нее вбежала Фарра: «Девочки! — зашипела она. — Чего вы ждете?»
Именно тогда я заметила кровь, стекающую по ее руке, и платок, который она пыталась прижать к ране: «Фарра!» — воскликнула я, бросаясь к ней.
«Я в порядке, в порядке», — она отмахнулась от меня. — Иди уже!»
Она посмотрела на меня взглядом, который я знала слишком хорошо.
Фарра была моим опекуном столько, сколько я себя помню. Именно она приняла меня в тот день, когда моя родная мать продала меня в поместье.
Я была совсем малышкой, всего трех лет от роду, и моя мать слышала от других женщин, работавших в борделе, что лорд Мейнард платит хорошую цену за маленьких девочек.
Особенно за девочек со светлыми волосами и большими голубыми глазами.
Фарра забрала меня у матери и ухаживала за мной в поместье, пока я не стала достаточно взрослой, чтобы самостоятельно держать метлу и работать.
Сейчас мне было четырнадцать, и Фарра была управляющей домашним хозяйством.
Она была для меня самым близким человеком на свете. Она научила меня быть хорошей служанкой, конечно, но она также научила меня читать и писать.
Она была самой доброй женщиной, которую я когда-либо знала, но она также была честной и прямой.
С самого детства она предупреждала меня о том, что я старею. Как будто это что-то, что я могу остановить.
Потому что, видите ли, я была красива. Ненормально красива.
Она имела в виду не то, что я самовлюбленная, а то, что моя красота привлекала недвусмысленное внимание мужчин.
Таких мужчин, как лорд Мейнард.
«Анжелин, пойдем», — прошептала Клодис, снова потянув меня вперед.
Мы прошли через дверь и оказались в столовой, где на цыпочках подошли к группе других горничных, прижавшихся к стене. Все служанки опустили головы.
Я тоже опустила голову, но подняла глаза вверх, насколько было возможно.
Так я могла видеть пол комнаты, где разбилась стеклянная ваза. Миллион осколков стекла разлетелись по твердому дереву.
На стекле и полу я увидела несколько темно-красных капель — кровь. Кровь Фарры, подумала я. Вероятно, она пыталась убрать осколки, когда...
«Все здесь?» — прокричал он из передней части комнаты, стоя в нескольких футах от разбитой вазы.
Я рискнула взглянуть на него. Он по-прежнему стоял к нам спиной, его длинное черное пальто промокло насквозь.
Сегодня на улице была гроза, но он все равно пошел за ней.
Он поднял руку над головой и повернулся, указывая на нас. Теперь я видела, что его темные волосы тоже промокли, и вода с них капала на дерево.
Его лицо было таким бледным, каким я его никогда не видела, а глаза были полны ярости.
Я огляделась, понимая, что Фарра, возможно, все еще находится в кухне, но потом увидела ее среди группы, через несколько девушек от меня. Должно быть, она проскользнула бесшумно.
«Я спросил, — повторил он невнятно, его палец все еще указывал на нас, — все ли здесь?»
«Да, господин», — хором ответили мы в страхе. Потому что он был не просто зол, он был пьян.
«Как вы знаете, леди Шарлотта... покинула поместье», — через мгновение он снова перевел взгляд на нас.
«Да, господин», — повторили мы.
«Стерва хотела отменить помолвку». Я почувствовала, как Клодис сжала мою руку.
Новость была ужасной.
Конечно, этого следовало ожидать, этого мы и боялись. Ведь пока леди Шарлотта жила в поместье, лорд Мейнард был более осторожен в своем поведении.
«Судя по всему, — продолжал лорд Мейнард, — леди считает, что я был ей неверен. Что я был прелюбодеем. Вы можете представить себе эту нелепость?» — он обвел взглядом нашу группу.
«Как я, человек такого положения, могу допустить, чтобы женщина так плохо думала о моем характере? Чтобы ее отец, лорд Освальд, считал меня таким дикарем? Разве это правильно или справедливо?»
«Нет, господин», — ответили мы.
«Нет! — воскликнул он. — Это верно. И будь я проклят, если эта бездарная шлюха не была права. Но теперь меня лишили прав на имущество и состояние Освальдов. Фарра! Выпивку!»
«Может, вам стоит отдохнуть, господин, а вино приберечь для ужина?» — мягко спросила Фарра, подойдя к нему ближе.
«Я сказал... выпивку», — повторил он, его голос дрожал.
«Да, милорд. Сейчас же», — она кивнула одной из старших служанок, и та убежала в кухню и через несколько секунд вернулась с бокалом, до краев наполненным вином.
Она передала бокал Фарре, и Фарра поднесла вино лорду Мейнарду.
Он взял у нее бокал и поднес его к губам, сделал глоток. Несколько капель упали на пол, пока он пил, оставив на дереве еще больше красных пятен.
«Теперь я думаю, — сказал он, допив вино, — что одна из вас, маленькие шлюхи, рассказала леди Шарлотте. Одна из вас — причина моей трагедии».
Я услышала, как ропот ужаса пробежал по группе служанок, окружавших меня, и не осмеливалась поднять глаза.
«Лорд Мейнард, я клянусь, что эти девушки не имеют никакого отношения к поступку леди Шарлотты...»
«Тихо!» — закричал он, прерывая мольбу Фарры.
Она тут же замолчала. Тишина заполнила комнату, и я была уверена, что если бы мимо пролетала плодовая мушка, мы бы услышали шелест ее крылышек.
Лорд Мейнард отвернулся от Фарры, и его взгляд упал на нас.
Он рассматривал каждое лицо в отдельности, опуская взгляд на некоторые округлые формы более красивых девушек.
Когда он осмотрел половину группы, а затем двинулся дальше, я почувствовала, что мои ладони становятся влажными от пота.
Мое сердце забилось быстрее.
Я никогда раньше не становилась объектом его физических желаний. Я была слишком юна.
Но теперь мне было четырнадцать, и Фарра каждый день отмечала, что я становлюсь все красивее. А это было очень плохо и опасно.
Взгляд лорда Мейнарда упал на Клодис, стоящую рядом со мной, и я сжала ее руку.
Он начал с ее макушки, и я наблюдала, как его взгляд опускается ниже, дюйм за дюймом, пока не уперся в ее ноги.
Затем он переключил свое внимание на меня.
Я услышала, как Клодис выдохнула. Я почувствовала облегчение от того, что он не выбрал ее.
Хотя казалось, что он смотрел на других служанок пару минут, я могла бы поклясться, что он рассматривал меня несколько часов.
Я не знала, куда направить взгляд, поэтому смотрела прямо перед собой и изо всех сил старалась не моргать.
Я чувствовала тяжесть его взгляда на себе. Он путешествовал вниз по моему телу, потом вверх, потом снова вниз.
Он повернулся к девушке рядом со мной, и я уже готова была вздохнуть с облегчением, когда...
«Ты», — сказал он, повернулся ко мне и поднял руку, указывая.
Клодис сжала мою ладонь так сильно, что, казалось, она сейчас отвалится, но я стояла неподвижно. Я не могла сжать ее руку в ответ.
«Ты меня не слышала?» — спросил он, делая шаг ко мне. Я посмотрела на Фарру, глазами умоляя ее помочь».
«Господин, ей всего четырнадцать...»
«ТИШИНА! — прогремел он снова, а затем его лицо снова смягчилось, и он продолжил свой путь ко мне. — Ты. Иди сюда».
Я сделала глубокий вдох, пытаясь успокоить свои дрожащие конечности.
Затем я сделала шаг к нему.
И еще один.
«Четырнадцать — это возраст женщины, — сказал он, когда между нами оставалось всего несколько футов. Даже на расстоянии я чувствовала запах алкоголя в его дыхании. — А женщина должна отвечать за свои поступки».
Он продолжал смотреть на меня, пожирая глазами мое тело: «Ты согласна?» — спросил он, одарив меня похотливой улыбкой.
«Да, господин», — выдавила я, сглотнув.
«Что-что?»
«Да, господин», — повторила я немного громче. Я чувствовала, что на глаза наворачиваются слезы, и зажмурилась, чтобы сдержать их.
В этот момент я почувствовала, что он обнял меня за талию. Потом подошел ближе и прижался сзади к моей спине.
Он сложил руки в замок перед моими бедрами, и я чувствовала, что его голова была прямо над моей. Он повернул меня так, что мы оказались лицом к лицу со служанками.
Я посмотрела на Фарру: ее глаза покраснели.
«Сегодня вечером, — заговорил он мягче, чем раньше. — Ты ответишь за последствия. Я сделаю тебя женщиной».
Это было похоже на кошмарный сон, но это происходило в реальности.
Это действительно происходило.
Раздался громкий стук, и все повернулись ко входной двери. Фарра побежала открывать, за дверью стоял самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела.
У него были непокорные темные волосы, квадратная челюсть и твердый взгляд, который, казалось, излучал силу.
Его появление заставило лорда Мейнарда нервно отступить от меня. Я никогда раньше не видела, чтобы мой господин нервничал.
Красивый мужчина подошел к нам, и лорд Мейнард поклонился: «Альфа! Альфа Тысячелетия. Чем я обязан такой чести?»
Альфа Тысячелетия? Этого не может быть!
«Я только что посетил поместье Освальдов. Они сообщили мне печальные новости», — сказал он.
«Леди Шарлотта нездорова, мой Альфа, — поспешил объяснить лорд. — У нее истерия. Что бы она ни сказала, этому нельзя верить!»
«Хватит!» — сказал Альфа, подняв руку. Затем он повернулся к группе служанок и, должно быть, увидел их страх.
Я заметила, как он посмотрел на разбитое стекло на полу, на капли крови и вина.
Он снова повернулся к лорду Мейнарду, но прежде чем он смог что-то сказать, его взгляд остановился на мне. И в ту же секунду я почувствовала это. Действительно почувствовала.
Совсем не так, как я чувствовала взгляды всех остальных мужчин до него.
По мне пробежал жар, но не от боязни и тревоги. Я хотела, чтобы этот жар разгорелся сильнее.
«Как тебя зовут?» — спросил он, не сводя с меня пристального взгляда.
«Анжелин», — заикаясь, ответила я.
«Хорошо, — он улыбнулся. Затем он снова повернулся к лорду Мейнарду. — Я останусь здесь, чтобы понаблюдать за вами некоторое время».
«Здесь?»
«Да. В вашем поместье. А она, — сказал красавец, Альфа Тысячелетия, указывая на меня, — теперь моя».