Я смотрю на девушку в зеркале и не узнаю ее.
Некогда яркие изумрудные глаза ее стали тусклыми и лишенными всякой жизни. Слюна засохла на левой щеке, а нос покраснел от обильных слез.
Ночная рубашка разорвана в клочья, на животе и груди виднеются синяки. Ее волосы матовые и жирные — она давно не ухаживала за собой.
Меня охватывает жар, и я бьюсь в агонии. При падении на землю я чувствую боль в мышцах и костях. Мои глаза наполняются слезами, когда пара рук нежно обхватывает меня.
Пальцы ног сжимаются так сильно, что я чувствую, как они трещат. Я сворачиваюсь калачиком в руках моего брата-близнеца, Лэндона и рыдаю. Мое тело сжимается от боли.
"Она хочет убить ее! — доносятся глухие крики моей матери, — Мой ребенок...".
Лэндон крепко обхватывает меня, и я зарываюсь лицом в его шею. Мои когти и клыки вытягиваются.
"Не отпускай ее, Лэндон, — приказывает мой отец, — Линн борется с ней".
Линн, моя волчица, так отчаянно хочет вырваться и разорвать на части того, кто забрал его у нас.
Моя грудь трещит, когда очередная волна боли захлестывает меня. Я цепляюсь за светлую футболку Лэндона и кусаю свою нижнюю губу до крови.
Мои глаза плотно закрыты, с лица не сходит напряжение. Я чувствую все, что происходит.
И как многие ночи до этой, боль исчезает так же быстро, как и появилась.
Линн понемногу успокаивается и уходит на задворки моего сознания. Она также не дает мне обнажить и ее боль.
"Все хорошо..." — Лэндон приглаживает мои волосы, убирая их с лица. А я просто сижу в его объятиях, не чувствуя ничего, кроме комка в горле.
"Почему он так поступил со мной?" — спрашиваю я, мой голос дрожит. На моем лице нет эмоций, пустой взгляд направлен на плитку в ванной, которая слегка испачкана кровью от моих ран.
"Ты должен прекратить это... — моя мать умоляет отца, — Все должно было быть иначе".
Я отпускаю Лэндона и падаю без сил в его объятия. Он мягко удерживает мое тело и гладит по плечу.
"Мне все равно, как это должно было быть, — кричит мой брат, — мы нужны Лейк прямо сейчас. Это самое главное".
После долгих уговоров я наконец позволяю Лэндону отвести меня в мою комнату. Родители остаются, чтобы убрать беспорядок.
"Лейк..." — вздыхает Лэндон, когда видит мой живот. Синяки сегодня более заметны. Многие из них — синие и темно-фиолетовые, другие же имеют желтый оттенок.
Мой брат снимает с меня ночную рубашку и одевает в одну из своих. Она достаточно свободная и не раздражает порезы, оставшиеся от моих ногтей.
"Пожалуйста, не оставляй меня одну..." — шепчу я, когда Лэндон накрывает меня одеялом. Он ничего не говорит и садится на пол рядом со мной.
Я переворачиваюсь и засыпаю под его тихое напевание.
Сейчас три часа ночи. Мои глаза слишком высохли, чтобы пустить слезу.
Каждый раз, когда я начинаю засыпать, я вижу выражение отвращения на его лице и слышу неприязнь в его голосе той ночью. Мой мозг продолжает представлять, что могло бы быть и что должно было произойти, когда мы встретились.
Мы бы стали истинной парой, у меня была бы метка. Нынешние Альфа и Луна приняли бы меня и мою семью в стаю. Там мы с ним начали бы совместную жизнь, стали бы новыми Альфой и Луной. Но самое главное, я была бы счастлива и в безопасности в постели с ним.
Я застонала от невыносимой пульсации в грудной клетке. После того, как меня отвергли, у меня появилось постоянное беспокойство и приступы тревоги. При каждом глубоком вдохе мои ребра почти трескаются от давления Линн.
Каждый раз, когда я делаю глубокий вдох, его делает не только мое человеческое тело, но и волчье, Линн пыталась перестроиться так, чтобы нам обоим было легче в этот момент, но я продолжаю сопротивляться. Поэтому у меня почти три треснувших ребра.
Я все еще чувствую его слабый запах в воздухе, даже если его нет рядом со мной. Он пахнет лесом и только что прошедшим дождем.
Богиня Луны и ее Парки сказали моей маме, что осталось еще немного. Но я не представляю, сколько еще я смогу терпеть эту боль.
По дороге в школу я почти засыпаю. Мой партнер, вновь развлекавшийся прошлой ночью, словно лезвием прошелся по моей коже. Моя шея, казалось, вот-вот задушит меня саму же. Чувствую себя намного хуже, чем обычно.
Сегодня утром мне снова пришлось делать макияж. Из-за этих темных кругов я похожа на енота, больного бешенством.
"Знаешь, — начал Лэндон, припарковывая машину на свое обычное место, — я все еще могу надрать ему задницу". Я слегка смеюсь и улыбаюсь. В моем тоне выражается боль.
"Лэндон, — выдыхаю я, — мне просто нужно это пережить. Он может делать то, что хочет, и я буду делать то же самое, как только просплю два дня подряд".
Мой брат закатывает глаза, но смеется над моей попыткой пошутить. Это развязывает напряженный узел в моей груди, который мешал мне последние пару часов.
"Лейк!" — Райли подбегает ко мне и обнимает меня. Я не могу удержаться от улыбки, а затем смеюсь над шокированным лицом брата.
Райли замечает: "Что? Она моя лучшая подруга".
"На меня ты так не реагируешь!" — лицо Лэндона становится кислым, он начинает дуться. Я закатываю глаза, глядя на голубков, когда Райли крепко целует Лэндона в щеку и прижимается лицом к его шее. Улыбка Лэндона бесценна, но я не могу забыть о страхе и тревоге, которые, я знаю, настигнут меня сегодня.
Линн становится беспокойной, пока мы с Лэндоном идем на урок химии. Я пытаюсь утихомирить ее, и мы заходим за угол, но как только мы это сделали, я пожалела.
Мои глаза расширяются, когда я вижу мою пару с его новой подружкой. Его губы расплываются в улыбке, а ее руки обвивают его талию. Они с обожанием смотрят друг другу в глаза.
Я чувствую, как на меня давит гнев Линн и моя печаль. Боль охватывает мое тело, когда я будто в замедленной съемке вижу, как они страстно целуются. Мое тело становится холодным и жестким, Лэндон тоже видит это.
"Лейк..." — Лэндон пытается взять меня за руку, но я отдергиваю ее. Мои глаза все еще прикованы к паре передо мной. "Позволь мне помочь тебе. Здесь слишком много людей. Давай я отвезу тебя домой, ты сможешь сходить на пробежку".
Внезапно ярость, которую питает моя волчица, затмевает мою печаль. Улыбка моего партнера исчезает, когда мы встречаемся взглядами. Руки начинают рвать лямки рюкзака в то время, как его новая девушка замечает меня.
"О, привет, маленькая Мисс Отвергнутая", — ухмыляется она.
Мой брат говорит скалясь: "Делайла, следи за словами". Линн начинает пробиваться сквозь мои ребра. Она больше всего на свете хочет разорвать Делайлу на части и уничтожить все воспоминания партнера о ней.
"Что?" — хихикает Делайла и целует моего партнера в щеку. В этот момент мы с ним хладнокровно смотрим друг другу в глаза. В его взгляде мелькает что-то такое, от чего у меня в животе все переворачивается. Все задаются одним и тем же вопросом: почему я не стала изгоем и не обратилась против всех здесь?"
"Потому что она..." — прежде чем мой брат успевает закончить свое предложение, я бросаю рюкзак и бегу отсюда прочь. Люди отходят с дороги, либо я их расталкиваю. Я чувствую, что на грани потери всякой человечности, если останусь здесь хоть секундой дольше.
Я вырываюсь через парадный вход в школу и мчусь к лесу. Мои клыки увеличиваются, а когти приобретают форму. Я не в своей истинной волчьей форме, но того, что есть, достаточно, чтобы с разбегу свалить пару деревьев.
Сегодня полнолуние. Мое тело дрожит от борьбы с Линн за контроль. Мне потребовалось много времени, чтобы вернуться на свою территорию. Еще два часа ушло на то, чтобы набраться смелости и встретиться со своей семьей. Я знаю, что они очень волнуются за меня.
Я нахожусь в шести километряах от дома. Мне нужно было пространство и свежий воздух. Повсюду на территории пахнет им. Поскольку его волк — следующий Альфа, он проводит обычный обход границ, окружающих территорию моей стаи, Темной Тени.
Даже на расстоянии шести километров я чувствую восхитительный запах моего партнера. В голове мелькают образы Делайлы, обхватившей его талию своими склизкими руками сегодня утром. Боль от разбитого сердца снова дает о себе знать.
Я крепко сжимаю рубашку и смотрю на Луну, прекрасную Луну, которую я любила восемнадцать лет своей жизни.
Я всегда выходила на улицу ночью и просто смотрела на эту красавицу. Мама постоянно ругала меня за то, что я засыпала на улице, и сажала под домашний арест на день или два. Когда у меня была первая смена, я только этим и занималась: спала на улице в траве или под пологом дерева, в котором было гнездо, которое Линн сделала, чтобы утеплиться на зиму.
Моя мать перестала бороться со мной по этому поводу после того, как Линн появилась в моей жизни. В основном потому, что понимает, что я все равно это сделаю, в итоге мама просто сдалась.
Я вздыхаю и смотрю на землю. Боль — это все, о чем я могу думать. Боль от потери того, кто был мне предназначен и кем мне суждено было стать.
Слезы наконец-то падают. Я больше не могу их сдерживать. Столько эмоций накопилось за последнюю неделю, что я снесла почти целую долину с деревьями.
"Я знаю, ты говорила, что это пройдет..." — шепчу я и снова смотрю на Луну, дом нашей Богини и ее Парок. "Но... как долго ты собираешься позволять этому происходить?!" Мои слова пронизаны болью и гневом.
Я держусь за левую сторону шеи. Она горит с момента захода солнца.
Жжение в этом месте только усиливается, тогда я начинаю кричать и падаю на колени. Моя кожа обжигающе горячая. Такое ощущение, что меня клеймят раскаленным добела железом.
Боль Линн затопляет все мои чувства. Ярость, обида, печаль и просто беспомощность одновременно наполняют мою голову. Мое тело болит, суставы костенеют.
Брачные узы наказывают меня. Дар Лунной Богини наказывает меня. Судьба наказывает меня. Моя собственная волчица наказывает меня.
В тот момент, когда я думаю, что больше не выдержу, мое тело начинает разрушаться. Дыхание учащается, но мои глаза хотят закрыться.
В тот момент, когда я уже не могу держать их открытыми, темная фигура загораживает мне свет Луны.
