Дикие огни

ФРЕЯ

Я встала с неудобного кожаного дивана, чтобы снова пройтись.

Я была слишком зла, чтобы сидеть спокойно.

Но мне больше некуда было идти.

Скрежеща зубами, я перенесла все имущество, которое привезли грузчики, – в основном картины, которые мне не удалось продать, и немного одежды – в свою новую спальню.

Прислонив картины к стене и побросав выцветшую одежду в слишком большой шкаф и комод, я топала из своей комнаты в гостиную.

Все было настолько аккуратным и опрятным, что я задалась вопросом, кто была последняя горничная и почему она уволилась.

Ни на одном предмете мебели не было ни пылинки.

Даже все пульты от телевизора были аккуратно разложены на прозрачном стеклянном журнальном столике.

Мне хотелось что-нибудь разрушить в этой безупречной квартире, выкрикнуть непристойности в адрес контролирующей рок-звезды, но его нигде не было.

ЛИАМ

Я вылил один напиток до дна, и, как по волшебству, передо мной появился другой.

Выпиваю до дна.

Я был завсегдатаем Бемельманс в течение многих лет.

Я начал ходить туда еще до того, как стал известным, да так никогда не прекращал.

Из-за этого мои поклонники тоже были там завсегдатаями.

Это, конечно, беспокоило меня... постоянные домогательства, когда я просто пытался спокойно выпить.

Но если я выбирал новый бар, об этом становилось известно.

Любопытные взгляды следовали бы за мной, куда бы я ни пошел.

От этого не было спасения.

По крайней мере, в Бемельмансе бармен знал мой обычный заказ – двойной виски, и напитки всегда были за счет заведения.

Забавно, что бесплатные вещи всегда достаются тем, кто меньше всего в них нуждается...

Я мог пить сколько угодно, не трогая свой кошелек, в то время как кому-то вроде Фреи в подобной роскоши было бы отказано.

Фрея...

Почему ее имя все время всплывает в моей голове?

Чем больше я пил, тем больше думал о ней.

Мне было интересно, что она делает.

Вероятно, наводит беспорядок в моей квартире...

Если она вообще будет там, когда я вернусь.

У меня возник мимолетный порыв броситься домой и убедиться, что она все еще там... что она подчиняется моим приказам.

Но я остановил себя.

Я дал ей работу. Я оказал ей услугу. Я не позволю ей убить мой кайф.

Кроме того, моя голова уже начинала кружиться.

Я посмотрел на часы.

11:18 утра.

Черт. Мне лучше держать себя в руках.

Мне все еще нужно было быть в студии для записи в полдень.

И тут мои мысли прервал голос, сладкий, как конфета.

– Привет. Ты Лиам Хендерсон, верно?

Я поднял глаза и увидел поразительную блондинку в платье с глубоким вырезом.

– Да, – промямлил я. – Хочешь селфи или еще что?

– Нет. – Она покраснела. – Я просто подумала, что ты выглядишь здесь довольно одиноко, и решила, что мы могли бы выпить. То есть... если Джазель не против.

Она соблазнительно прикусила губу, ожидая моего ответа.

– То, чего не знает Джазель, не убьет ее, – сказал я, а затем: – Бармен!

Я поднял два пальца, и через несколько мгновений передо мной появилось столько же стаканов.

Женщина – я еще даже не спросил ее имени – сделала глоток и тут же скорчила такую гримасу, будто только что попробовала сточную воду.

Интересно, а Фрея выдержит виски?

Прекрати думать о ней! Господи!

Я попытался сосредоточиться на красавице, придвинувшейся ко мне вплотную, но мои мысли все время возвращались к упрямой рыжей.

Мне нужно было выбросить ее из головы, поэтому я допил свой новый напиток и заказал еще один.

***

ФРЕЯ

Позже тем же вечером, когда Лиам все еще не вернулся, я решила открыть книгу, которую он оставил для меня.

Я отнесла ее в свою тюремную камеру, которая на самом деле была роскошнее любой комнаты, где я когда-либо спала, и отправилась помыться в гигантской ванной комнате.

Все поверхности в моей комнате, как и во всей квартире, были чистыми.

Стены, столы, плитка, полотенца... все белое.

Несмотря на гнев, пронизывающий меня, я почувствовала и нотку грусти.

Ничто в этой квартире не говорило о Лиаме, кроме того, что он казался очень одиноким.

Как кто-то может так жить?

Где цвета?

Жизнь?

Любопытство начало брать верх надо мной, и, выключив ванну, я подошла к двери в его комнату.

Если я буду его горничной, то мне придется туда зайти...

Но, несмотря на все рассуждения, мое сердце все еще учащенно билось в груди, как будто меня могли схватить в любой момент.

Я осторожно надавила на ручку и пробралась внутрь, оставив дверь за собой приоткрытой.

Оглядевшись, я увидела белую комнату, такую же скудную, как и все остальные.

Ни фотографий, ни цветов, ничего.

Я пробралась к его комоду и открыла первый ящик.

Черные футболки.

Все сложены одинаково.

У меня возникло непреодолимое желание переложить их иначе.

Меня даже посетила мысль вывалить их все на пол, но я сдержалась и вместо этого передвинула одну футболку так, чтобы это было едва заметно.

Мизерный акт бунтарства.

Подойдя к прикроватной тумбочке Лиама, я медленно открыла ее.

Хотя я ожидала идеального порядка, я была шокирована, обнаружив первые признаки беспорядка.

В ящике было полно ручек и чистых листков бумаги, наваленных друг на друга, скомканных и порванных.

Осторожно взяв один из них, я поняла, что это тексты песен.

Его устрашающие черные каракули были на всех страницах, с различными словами и предложениями, вырезанными на бумаге.

Большинство из них были неразборчивы, но мне удалось найти одну песню, которая казалась законченной.

В верхней части страницы было написано: Зона бедствия.

Три шага, и сердце стучать откажется, ~ Всегда бежит, не оглядываться. ~ ~ Бить рекорды и за все хвататься, ~ ~ С весельем никогда не сражается. ~

Жизнь там, где у всего есть последствия, ~ Жить в зоне бедствия. ~ ~ Быстро падает, но постепенно поднимаются.~ ~ Ты прячешься от всего, что мне известно. ~

Места на мои концерты прекрасно продаются, ~ От моего света ты в безвестности. ~ ~ Жизнь там, где у всего есть последствия, ~ ~ Жить в зоне бедствия. ~

Эти стихи были похожи на окно в истинное я Лиама, к которому я еще не получила доступ.

Возможно, он хотел, чтобы его дом был безупречен, потому что вся его жизнь была похожа на зону бедствия.

Последнее, чего я ожидал от такого сухого человека, были эти прекрасные, освобождающие слова.

Я никогда не давала его музыке настоящего шанса, если не считать того, что слышал ее в туалете Старбакса или слушала по радио.

Но может я ошиблась в нем?

В этот момент я услышала, как хлопнула входная дверь, и вскочила с колен.

О нет.

Он бы точно не оценил, если бы обнаружил меня там, копающейся во его записях.

Я положила тексты песен обратно в стопку, задвинула ящик и выскользнула из комнаты Лиама.

Я бросилась в гостиную и увидела, что двое мужчин, которых я не узнала, вошли в комнату через входную дверь.

Между ними, положив одну руку на плечо каждого из них, висел Лиам без сознания.

– Кто ты, черт возьми, такая? – рявкнул один из мужчин.

– Энтони! – воскликнул другой. – Будь вежлив! Ты, должно быть, новая горничная, верно? Я Райан, а это мой…

– Может, оставим болтовню для тех случаев, когда мы не несем взрослого мужика? – спросил другой мужчина, Энтони.

С этими словами они с Райаном водрузили Лиама на один из диванов.

– Что с ним случилось? – спросила я, когда их руки освободились.

– Лиам иногда так делает, – сказал Райан. – Он слишком много пьет, пропускает встречи и ожидает, что его друзья за ним уберут.

– Горничной не нужна полная история, Райан, – огрызнулся Энтони.

– Эй, – сказала я, защищаясь. – Если речь идет об уборке его беспорядка, думаю, горничной нужна полная история.

Позади себя я услышал, как Лиам перевернулся на диване.

Затем он что-то сказал.

Слово.

Или, возможно, имя.

Я не уловила его в первый раз, но потом он повторил его.

– Дженна, – пролепетал Лиам, все еще практически теряя сознание. – Дженна.

Я смотрела на него и мужчин, которые несли его домой. «Кто такая Дженна?» – спросила я, мой интерес был искренним.

– Серьезно, – сказал Энтони, его густые брови собрались в центре лба. – Я не знаю, кто ты, черт возьми, такая, но я чертовски уверен, что Лиам нанял тебя не для того, чтобы ты совала нос в его личные дела.

– Вау. – Райан похлопал Энтони по руке, а затем поцеловал его в щеку. – Спокойней, парень.

Затем Райан повернулся ко мне. «Я сожалею о нем. Об обоих, – сказал он, жестом указывая на Лиама. – Это сложные отношения».

– Нам пора идти, – сказал Энтони, бросив на меня последний взгляд, прежде чем исчезнуть из виду.

Райан извиняюще помахал мне рукой и последовал за ним.

Этот день становился все хуже и хуже.

Я пережила более чем достаточно незаслуженных оскорблений и унижений.

И была только одна вещь, которую я могла сделать, чтобы снять напряжение, нарастающее внутри меня.

***

Я села на пол в гостиной, перед одной из многих больших белых стен.

Лиам все еще лежал на диване позади меня и храпел.

Он, конечно, не был бы рад тому, что я собиралась сделать, но это место нуждалось в небольшом вливании цвета.

Я обмакнула кисть в краску на палитре и принялась за работу...