Украденная Альфой

МАРА

Я почти не спала.

Не знаю, сколько времени прошло. Здесь нет окон, поэтому я не знаю, взошло солнце или нет.

Двое крепких парней привели меня в комнату, которую, видимо, выделили для меня, и с тех пор я металась и ворочалась на кровати, пытаясь понять, как отсюда сбежать.

Успокоить мысли удавалось не дольше, чем на пять минут.

Как можно спать, когда моя семья где-то там переживает о том, куда я подевалась?

Зная их, становится ясно, что они будут предполагать худшее, и на этот раз окажутся правы.

Или, что еще хуже, знают ли они вообще, что я исчезла?

Мне будто бы удалось отключиться где-то на час, но когда пришла в себя, мгновенно осознала, где нахожусь, и сердце снова заныло в груди.

Я сползаю с кровати. Когда меня впервые привели в эту комнату в полусонном состоянии, я почти ничего не видела. Теперь же мое дыхание застывает в горле, когда я осознаю, где именно нахожусь.

Это моя комната!

Все вещи здесь я знаю и люблю. Я сама когда-то подобрала цветовую гамму, развесила картины и выбрала постельный комплект. Все здесь!

Я бегу к двери, но она заперта.

Я растеряна. Неужели все это было дурным сном? Я дома?

Нет, не может быть... Я помню, как меня похитили, и помню разговор с Кейденом.

Может это был сон? Сон, вызванный предупреждениями моих родителей? Трепет надежды наполняет мою грудь.

Я стучу в дверь: «Мама! Папа! Это я, откройте!»

На мои крики никто не отвечает. Я возвращаюсь к кровати.

Все такое же. Серый ковер, голубые стены...

Я подхожу к фотографиям и беру одну из них; на ней изображены мои мать и отец. Они выглядят такими счастливыми. Слеза падает на стекло, перекрывая лицо матери.

Что я делаю? Это место не может быть моей комнатой!

Все это безнадежная ложь, и мои родители меня не спасут. Я здесь одна.

Падаю на кровать и закрываю глаза. Я не могу понять, где реальность, а где фантазии. Не могу понять, нахожусь ли я дома или со Стаей Мщения. Мне кажется, что я плаваю между двумя реальностями.

Это его вина. Кейдена. Это еще одна его игра. Он хочет, чтобы я была растеряна, потому что растерянность – это уязвимость.

Внезапно я возненавидела его еще сильнее.

Мама говорила мне никого никогда не ненавидеть, но это жжение в груди невозможно успокоить.

Я встаю, отстраняясь от мысли о знакомых вещах, и снова пытаюсь открыть дверь. На этот раз она открывается, только. Я спотыкаюсь, когда кто-то входит.

Молодой человек стоит в дверях и смотрит внутрь.

По-моему, он совсем не похож на других членов Стаи Мщения.

У него темные волосы и глаза, но его кожа идеальна.

Он очень симпатичен, но в нем есть какая-то загадочность и темнота.

По сути, он полная противоположность любого члена Стаи Чистоты. Необычный. Не скучный.

Всего лишь за миг мне стало не по себе.

На мне только тонкая белая ночная рубашка, которую я, кажется, надела прошлой ночью.

Это была моя единственная вещь не для выхода.

Незнакомец же закован в кожу, как в броню, даже носит перчатки, как у Кейдена.

Почему все здесь носят перчатки?

Он вскидывает бровь, когда я медленно отступаю назад.

– Мара? – спрашивает он. У него глубокий голос с необычным акцентом. Я осторожно киваю.

Что ему от меня нужно? Я замечаю, что он не ломится внутрь. Это уважительно, по крайней мере.

– Кто вы? – спрашиваю я грубее, чем надо бы.

Но сейчас любой член Стаи Мщения мой враг, и так должно быть.

Когда я сбегу, оставлю каждого из них позади.

– Можешь называть меня Коэн, – мягко говорит он.

Он протягивает мне руку, и я смотрю на нее.

Она обтянута кожей, боковые стороны этих перчаток украшены маленькими голубыми драгоценными камнями. Любопытно.

Я сглатываю. «Ненавижу кожу».

Он притягивает руку назад, к себе, и недолго смотрит на нее.

Он довольно красив, не хочу этого признавать. И пока что наименее пугающий человек, которого я здесь встретила.

– Справедливо, – комментирует он.

Он снимает перчатки и прячет их в карман пиджака.

Его пиджак так же великолепен, как и перчатки, усыпанные теми же драгоценными камнями. Он снова протягивает мне руку.

На этот раз я берусь за нее.

Его теплые пальцы смыкаются вокруг моих, а затем я позволяю ему вывести меня из комнаты и повести по тускло освещенному коридору.

– Ты идешь на завтрак со своим...– Он прерывается.

Мы с Кейсом не супруги. Брак – это для королевских особ, а я не такая.

Кажется, ему не по себе: «С Кейсом», – заканчивает он.

Мой желудок сжимается, и меня начинает тошнить.

Даже находиться в одной комнате с Кейсом было тяжело, но есть с ним?

Возможно, они дадут мне нож... но я не знала бы, что с ним делать, даже если бы он был у меня в руках. Насилие – это грех.

Я решаю попытаться допросить своего сопровождающего: «Кто ты для него? Я Кейдена имею в виду».

Он вздыхает: «Личный охранник».

Я хмурюсь. Личная охрана?

Кто же знал, что у самого страшного альфы есть личная охрана?

Я даже представить не могу кого-то, кто осмелился бы причинить ему вред.

Я прикусываю губу: «А где Кейден?»

Мне, в общем-то, все равно, но узнать это будет полезно и интересно.

Будь я увереннее, отчитала бы его за то, что он сделал с моей спальней.

Декорации сделаны специально: он дразнит меня тем, что забрал.

– Он занимается делами других стай, – отвечает Коэн.

Конечно, он слишком занят кражей женщин, чтобы что-то делать в собственной стае.

Коэн улавливает, как я закатываю глаза: «Ты имеешь полное право презирать его, но имей в виду: он любит покорных женщин».

Я скриплю зубами от отвращения: «К счастью, я не его собственность».

Когда мы доходим до столовой, видим, что Кейс уже там. Он ковыряется в куске ананаса на своей тарелке.

Он одет небрежно, как будто мы уже семейная пара, которая встречается за завтраком вот так уже много лет.

Мы будем жить в одной комнате после нашего воссоединения?

Он поднимает взгляд и встречает мой, когда мы входим. Я отвечаю ему презрительным взглядом.

Я чувствую, что он тоже не горит желанием становиться со мной парой.

Ну, что же, у нас есть кое-что общее.

Я сажусь в конце стола.

Я не голодна, но Коэн все равно идет за тарелкой с едой. Так что я остаюсь наедине с Кейсом.

– Вижу, ты не хочешь делать мне предложение сегодня вечером, – говорю я ему.

Он сжимает челюсти и опускает взгляд. Неужели он не хочет признаться мне в этом?

Кажется, у него душа нараспашку, поэтому нет смысла даже пытаться что-то скрыть от меня.

Он роняет вилку: «Ты ничего не знаешь».

– Я знаю, что ты можешь вытащить меня отсюда. И если я уйду, ты сможешь жениться на той, на ком хочешь.

Он хлопает руками по столу, заставляя столовые приборы звякнуть, и встает. Я напряженно смотрю на него. Я хожу по самому краю.

– Разве ты не понимаешь? Ты не сможешь сбежать от него. Он найдет тебя и закроет там, где ты больше никогда не увидишь солнечного света, – говорит он мне.

Мое сердце разбивается от его слов. Я верю в них.

Кейс опускается обратно и проводит рукой по лицу: «Это все равно не имеет значения. Девушка, которая мне симпатична, пыталась убить меня».

Я смотрю на порезы и синяки на его лице и думаю, не эта ли самая девушка сделала.

Как он мог чувствовать к ней хоть что-то после того, как она сделала подобное?

Я, конечно, не знаю. Я никогда не влюблялась.

– И она любит другого, – хрипло говорит он, запихивая в рот кусочек ананаса.

Коэн возвращается в комнату с тарелкой фруктов. Интересно, откуда у Стаи Мщения фрукты? Он ставит тарелку передо мной и отходит в сторону.

Он теперь мой охранник?

– У тебя могло бы получиться, – говорю я Кейсу. Он игнорирует и продолжает есть. Я догадываюсь, о чем он думает:

В чем смысл? Какой смысл надеяться на чьи-то чувства, когда тебя заставляют жениться на ком-то другом?

Я задумываюсь о том, как будет выглядеть наш брак, и качаю головой, чтобы отогнать неприятные выводы.

Но Лунная Богиня, видно, решила, что такова моя судьба, поэтому я должна принять ее и справиться с ней.

Если мне не нужно будет видеть Кейдена, то остаться здесь будет не так уж плохо. Но я все равно попытаюсь сбежать, чтобы увидеть свою семью и стаю.

Даже если это убьет меня.

***

Вскоре я ухожу и провожу остаток дня, слоняясь по своей «спальне».

Я провожу расческой по волосам и смотрю на фотографию родителей, примостившуюся в углу зеркала. Они радостно улыбаются.

Интересно, что они сейчас делают? Они не могут быть сейчас так счастливы, как на этой фотографии. Они, наверное, скучают по мне... ведь правда?

Я откладываю расческу, желая, чтобы мои волосы блестели так же красиво, как у других девушек. Не помешал бы и макияж.

Мое бледное лицо ни капли не притягивает взгляд, особенно сегодня утром, когда мои щеки покрылись пятнами от вчерашних слез.

Мне сказали, что Кейс сделает предложение в течение следующего часа.

От пребывания в этой комнате, как и дома, становится спокойно.

На этот эффект Кейден явно не рассчитывал.

Стук в дверь заставляет меня повернуться всем телом.

Коэн должен находиться снаружи, следить, чтобы я не пыталась сбежать, и в то же время обеспечить меня возможностью побыть наедине с собой.

Другой путь к свободе – это окно; но как только я отдергиваю штору, вижу за стеклом бетонную стену.

Дверь распахивается, и взгляд встречает Кейдена в капюшоне. Его присутствие меня скорее раздражает, чем пугает.

У меня возникает искушение схватить его за глотку и задушить, вот только я не вижу его шею, за которую можно было бы ухватиться.

Он переоделся в костюм, но на нем все еще кожаные перчатки.

Я сопротивляюсь возвращающемуся желанию откинуть капюшон и открыть лицо Кейдена. Как он умудрился прикрепить капюшон к костюму – уму непостижимо.

– Что тебе нужно? – холодно спрашиваю я.

Разве он не должен быть снаружи, веселиться вместе с другими членами стаи? От этой мысли мне становится плохо.

Они празднуют, в то время как ни Кейс, ни я не хотим этого.

У членов Стаи Мщения нет сердец. Я должна помнить об этом.

– Решил убедиться, что ты придешь вовремя. Вижу, платье, которое сшили для тебя, уже доставили, – говорит он.

Как и Коэн, он остается за дверью, не переступая порога, будто если он это сделает, его это убьет.

Я опускаю взгляд на платье, которое мне приказали надеть.

Насыщенный темно-фиолетовый материал плотно прилегает к моему телу. Лиф сверкает драгоценными камнями, которые я никогда не смогла бы себе позволить.

Оно действительно очень красивое, и если бы я была в другом месте, я бы с удовольствием носила его.

В Стае Чистоты нам не разрешается носить богатую и темную одежду вроде этой.

Это означает веру в судьбу, о которой никому из нас не позволено размышлять.

– Думаешь, я убегу? – спрашиваю я с вызовом.

На мгновение он умолкает.

Интересно, под капюшоном он выглядит так же, как и все остальные в этой стае? Те же черты лица? Возможно, такой же острый взгляд?

– Ага, – отвечает он.

Я хмурюсь. Будто я могу это сделать.

Как я могла сбежать от самого известного альфы и его стаи? Но я все равно задаю вопрос: «Почему?»

– Потому что ты кажешься достаточно глупой, чтобы сделать это.

Я сердито смотрю на него.

– Походу ты вбила себе в голову, что я могу убить тебя. И твою семью, – продолжает он.

Он поднимает правую руку в перчатке, другой рукой вытирая с нее несуществующую пыль: «Можешь не волноваться. Я не убью тебя».

Он протягивает мне руку, желая, чтобы я взяла ее.

Я смотрю на нее.

Какой смысл сейчас бунтовать? Никакого.

Поэтому я вкладываю свою ладонь в его, и мы уходим.

Он наклоняется к моему уху: «Пока».